В новой рубрике #невермор мы будем рассказывать о неловких ситуациях, в которые можно попасть с плохим знанием английского языка. Наша первая героиня, журналистка Анна Родина, поехала в Нью-Йорк пообщаться с актером Беном Барнсом, но не смогла объясниться даже с администратором отеля.
Однажды меня решили отправить в командировку в Нью-Йорк. На дворе стоял 2008 год, я была юна, и все мои познания в области иностранных языков остались где-то там, за горизонтом попыток поступить в университет на бюджетной основе. London is the capital of Great Britain.
Но я все равно решилась поехать. Потому что Нью-Йорк — это Нью-Йорк, и, помимо всего прочего, мне предстояло увидеть красивого Бена Барнса на премьере фильма «Хроники Нарнии: Принц Каспиан». Английский я самонадеянно решила подтянуть за два месяца занятий с носителем языка, ведь с Беном Барнсом предполагался еще и пресс-джанкет (это когда несколько журналистов садятся с артистом или режиссером за круглый стол и по очереди задают ему вопросы).
Носитель оказался весельчаком-шотландцем по имени Эрик, женатым на русской девушке. Он не был преподавателем по образованию, но в 2008-м о том, что не каждый носитель языка умеет этому языку обучать, мы еще не слышали. Любимой фразой Эрика на уроках была «Just remember». Просто запомни, что вопрос «Как мне найти станцию метро?» правильнее переводить не «How can I find the subway station?», а «How can I get to the subway station?».
«Почему?» — спрашивала я. В моей голове переливался Лондон, который зэ кэпитал оф грейт Британ. Правила не переливались — а Эрик не мог объяснить. Через месяц занятий ресурс моей оперативной памяти был исчерпан. Но я все-таки запомнила некоторое количество слов и конструкций, которые чисто теоретически должны были помочь мне не уехать вместо Манхэттена в Квинс, и заполучила шотландский прононс.
Так и улетела.
Первый фейл ожидал меня в лобби роскошного отеля на Central Park South.
«Miss Rodina, we’ll block $400 on your credit card», — сказала мне девушка на ресепшен.
У нее были полные губы и какой-то другой акцент, не такой, как у Эрика. Я не поняла вопроса и попросила повторить. А потом еще. И еще. Напряжение нарастало, хотя администратор вела себя предельно корректно: этот отель выходил окнами на Центральный парк, и персонал там был готов ко всему. Даже к таким, как я.
На четвертом повторе я поняла только то, что от меня почему-то хотят 400 долларов, которых у меня нет, и зашмыгала носом.
Читайте также: Как заставить себя учить английский (и надо ли)
«Excuse me, maybe I could help you? — доброжелательно спросил пожилой американец, который ждал в очереди, пока мы с администратором разберемся, кому и сколько долларов замораживать. — What’s the matter?»
Я в меру скудных скиллов объяснила, что поняла, девушка с ресепшена — чего бы она от меня хотела. Он передал мне ее слова, и — о чудо! — я поняла. Мы как-то быстро договорились, что я оставлю 200 долларов кэшем в конверте, а не 400 — на карте, и мне наконец вручили ключ от номера.
Поднявшись на нужный этаж, я пробежала через номер бегом (в такт моим шагам загоралась красивая светодиодная дорожка), упала на кровать и зарыдала так, будто мне вырвали сердце: боже мой, я в Нью-Йорке, завтра пресс-джанкет, но если меня не понимает даже персонал отеля, как же поймет Бен Барнс?!
К утру я окончательно убедила себя, что с таким английским меня, как говорил Даниил Хармс, вытолкают со службы, поэтому решила хотя бы раз освоить командировочные и заказала в ресторане отеля стейк. За 80 долларов. Если падать — так с небоскреба, решила. Стейк был божественный, но вот беда: кусочки мяса застряли между зубами. Такое случается.
«Is everything okay?» — аккуратно спросил меня официант, и я проерзала ему «Да», а потом позвонила мужу. В Москву. Чтобы спросить, как по-английски будет «зубочистка», а потом попросить ее у официанта. В 2008 году мой телефон мог только звонить — никаких гугл-переводчиков, Merriam-Webster и прочих полезных штук. Только звонки за 189 рублей в минуту.
Читайте также: Вместо Google Translate. Полезные сервисы для перевода
Ниже падать было некуда. На джанкете я пораженчески молчала. И жутко боялась, что стоит мне ошибиться в построении фразы, как и артисты, и режиссер, и пиарщики студии, и, конечно, коллеги-журналисты из Германии, Великобритании, Италии и Японии обернутся ко мне, как в фильме «Ван Хельсинг» (быстро и страшно), и со словами «Да она же не говорит по-английски! Кто ее сюда вообще пустил?» с треском выгонят. И деньги за стейк заставят вернуть.
Ошибиться было страшно, молчать — позорно. После джанкета я гуляла по Нью-Йорку и страдала. Мне очень нравился город, но играть с ним в молчанку было отвратительно.
И тут я зашла за кофе.
— Where are you from? — тут же спросил меня веселый бариста.
— From Moscow, — проблеяла я, хотя хотела бы спрятаться под лавку. Но лавки не было, поэтому, пока готовился мой латте, мы мило поболтали. Он спросил, сколько я уже в Нью-Йорке, я сказала, что четыре дня, а он — что живет здесь уже четыре года. И что самое лучшее в этом городе — то, что все здесь откуда-то приехали и встретить можно кого угодно, например тебя, хотя Москва — это же так далеко, гораздо дальше его родного Мехико.
Он не поправлял меня, не смеялся над моими ошибками. Ему было интересно со мной и моим бедным словарным запасом! Я воспрянула духом, вернулась в отель и познакомилась с симпатичным журналистом-французом. Он потащил меня выбирать подарок своей младшей сестре, и мы говорили по-английски, обсуждая ассортимент магазина Century 21 (Мекки всех, у кого сроду не водилось на карте четырехсот долларов), и просто ржали как два молодых дурака, которые впервые оказались в Нью-Йорке.
Вернувшись в Москву, я больше не ходила на уроки к Эрику. Мне уже не хотелось «Just remember». Я поняла, что английский — это не точная наука. Нельзя зазубрить, как формулу отношения угла падения к углу отражения, отдельные фразы и выражения. Это инструмент коммуникации, а в ней очень важно, чтобы тебе не было скучно, хотя бы примерно понятно и не очень страшно.
Прошло 10 лет. Я уже спокойно смотрю сериалы на английском, болтаю с англоязычными болельщиками и периодически езжу в Нью-Йорк. Хотя вот сейчас разбуди меня среди ночи и спроси, как переводится, например, «холодильник», — черт его знает, может, и не сразу всплывет. А «зубочистка» — toothpick. Это уж точно.
Хотите поделиться неловкой историей, которая связана с английским языком? Смело пишите нам на почту: magazine@skyeng.ru. И помните: ошибаться в английском совсем не стыдно, главное — говорить.
Читайте нас на Facebook, в VK и на Яндекс Дзене. Подпиcывайтесь на наш телеграм-канал.
Деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская.
