Сначала он вообще не собирался учить язык, потом запомнил 50 слов — и их вполне хватало для жизни в Америке. Тогда как и почему олимпийский чемпион Максим Траньков все-таки заговорил на английском? Мы встретились и записали его историю.
Школу я прогуливал, а слово yesterday узнал только потому, что брат был рок-н-ролльщиком. Он слушал The Beatles и кучу другой англоязычной музыки и везде ходил с блокнотом — самодельным словарем. Так и выучил язык, по словам и фразам из песен. А меня тогда интересовал только спорт, так что я просто зубрил топик «About myself» и считал, что этого хватит.
Когда на горизонте впервые возникла необходимость говорить на английском, я мог произнести — ну, помимо yesterday — еще mom, dad, brother, sister, cat. Не самые необходимые слова для человека, которому предстояло жить в Америке. А мне тогда исполнилось 18 лет, меня отчислили из института — не было партнерши, и в Сборной России я тогда еще не участвовал. На горизонте маячила армия. И тут предложили кататься за США, но для этого нужно было уехать туда на ПМЖ. Я ужасно не хотел! Только освоился в Питере, у меня появились друзья, девушка, любимые места для прогулок. А тут опять все менять, ехать в неизвестность, в какую-то американскую семью, с которой я даже поговорить не смогу. Это пугало. Но родители уговорили попробовать — я из небогатой семьи, и им казалось, что в Америке, стране возможностей, я буду пристроен.
К счастью, мне не дали визу. Я никуда не поехал и очень обрадовался: необходимость говорить на незнакомом языке отпала! А скоро я стал тренироваться в лучшем клубе фигурного катания в Петербурге, попал в сборную юниоров и начал ездить на международные соревнования. Отличное было время — все молодые, 16–20 лет, веселые, а самые лучшие вечеринки, конечно, у русских.
Фразу knocking at the door я запомнил, когда учил друзей-иностранцев секретному стуку в дверь — пропуску на вечеринку, по которому мы понимали, что это не тренер за нами пришел. Англоговорящих ребят тогда вокруг было много, и с ними я в основном чувствовал себя участником игры «Крокодил», то есть показывал на пальцах, что я хочу. Конечно, после первого бокала зажим снимался, и что-то я говорил, в углу не отсиживался. Далеко не все были носителями языка, так что их английский был адаптирован для тех, кому этот язык тоже не родной. А еще я не стеснялся спрашивать, если не мог что-то перевести, — и мне всегда разъясняли. Но проколы все равно случались: в английском столько слов, которые звучат одинаково! Ну, например, я до сих пор не чувствую разницы в звучании sheet и shit — вроде понимаю, что речь о простыне, но сначала в голове всплывает другой вариант.
Скоро мне стало казаться, что набора из 50 слов вполне достаточно, чтобы выжить в чужой стране. Главное, запомнить left, right, how can I get, where can I find (smth), чтобы нигде не потеряться. Ну и названия продуктов для заказа еды в ресторане. Хотя там, мне кажется, можно пополнять свой словарный запас до бесконечности. Помню, как впервые услышал слово сrawfish и долго пытался понять, что это за рыба-ворона такая. Или, еще не зная этого слова, объяснял друзьям-иностранцам, что на юге России любят ходить в баню, пить пиво и закусывать раками.
— Это как краб, только длинный!
— В смысле, лобстер? — спрашивали меня.
— Ну почти, — отвечал я. — Лобстер, только маленький.
Актерского таланта объяснить, что это за закуска, все-таки не хватило. Спас Google.
Когда начал участвовать в международных соревнованиях, освоил выражения, связанные со спортом. Понятно было, что «Skaters, clean the ice» значит «Фигуристы, покиньте лед», а не «Давайте-ка, почистите нам его». Но и этого оказалось мало. Я тогда переехал в Чикаго на семь недель, чтобы вместе с Марией Мухортовой тренироваться у Олега Васильева. Первые две недели мы были на льду практически все время, не до разговоров. А я еще жил in the basement — в таком подвале с душем, телевизором и без людей, с которыми нужно объясняться по-английски. Ездили на машине коллеги-француза, который катался с русской девочкой, — он единственный из нас четверых умел водить. Помню, возвращаемся домой уставшие. Впереди длинные выходные, праздник 4 июля. Я увидел магазин и подумал: да гори все огнем! Махнул рукой французу — останови.
— Shop? — спросил он.
Мы энергично закивали. Я зашел в магазин, купил six-pack пива, вернулся и поставил его в багажник. Думаю: даже если расскажет тренеру — плевать. А француз на меня посмотрел, сказал: wait, пошел в магазин и вернулся с бутылкой виски. Так и подружились.
За семь недель общения с французом я перестал бояться английского. Slower, faster, push, brake pedal, let’s go upstairs, ничего особенного вроде, никаких учебников, но мы постоянно говорили. Я начал понимать не отдельные слова, а фразы в песнях, вывески в торговых центрах. Француз тоже без русского не остался: я учил его, чтобы он мог разговаривать с тренером и своей партнершей. Показывал «Брат-2» — там же Данила Багров тоже приехал в Чикаго. Француз офигевал, пытаясь понять русскую культуру!
И только потом я осознал, что раньше, без языка, постоянно напрягался — даже в магазинах. Чего от меня вообще хотят, можно я просто расплачусь и уйду? На кассе в Америке же вечно засыпают вопросами: пакет нужен? а есть ли карточка магазина? назовите зип-код? Теперь на вопрос о наличии зип-кода я гордо отвечал: «I have no zip-code. I am a visitor». А уж из Штатов я вообще вернулся крутым. Помню, во время Чемпионата мира в Гётеборге зашли с другом Серегой Вороновым в «Макдоналдс». Я заказал бургер: «Сan I have?..», все дела. Серега, глядя на меня, сказал:
— Can I have potato free?
— We don’t have free potato, — объясняют ему.
Он настаивает. Я стою рядом и ржу. Серега не понимает, в чем дело, и снова повторяет свою фразу.
— Sorry, but we don’t have potato for free, — очень вежливо отвечают ему.
Тут я не выдерживаю и — я же крутой! — говорю: «We wanna French fries». Кажется, название картошки фри он запомнил на всю жизнь.
И наконец, я начал читать по-английски: сначала комиксы «The Walking Dead» («Ходячие мертвецы»). Оказалось, удобно: вот встретилось мне слово shovel — на слух я бы, может, и перепутал его с shower. Но душ в комиксе про зомби? No way. Сейчас уже читаю книги, например, Дика Баттона, который очень много интересных вещей рассказывает о фигурном катании. Чтение хорошо помогает подтянуть грамматику: вижу, где делал ошибки, учусь правильно строить предложения. Кажется, скоро смогу говорить по-английски с дочкой. В феврале ей исполнится три года, а она уже умеет считать до десяти, говорить на английском «здравствуйте» и «до свидания». И еще слово squirrel произносит гораздо лучше, чем я.
Деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская.
